«Соломенная шляпка» по-прежнему не вышла из моды

Конечно, 35 лет назад, после премьеры «Соломенной шляпки», казалось, что ничего особенного не произошло. Сняли легкий пустячок с хорошими актерами по старому французскому водевилю Эжена Лабиша, показали в Новый год. Весело, беззаботно. Но не событие. Так казалось тогда. Раздавались обвинения в затянутости, излишней легкомысленности — как будто в водевиле должен быть серьезный смысл. И только сейчас, спустя несколько десятилетий после премьеры «Шляпки», понимаешь, как нам всего этого не хватает.
Конечно, непритязательный водевильчик с очень «женским» названием был слишком изыскан, чтобы стать истинно народным фильмом, как «Джентльмены удачи», например. Но эта невинная, на первый взгляд, «Шляпка» волшебным образом открыла дорогу на экраны целому направлению музыкальных комедийных фильмов, мюзиклов, водевилей — назовите как хотите.
Вторая молодость отечественной музыкальной кинокомедии, имевшей славное прошлое в виде картин Г. Александрова и И. Пырьева, началась в том числе и с «Соломенной шляпки» в середине 70-х годов ХХ века, не будем это забывать. К тому времени политическая оттепель закончилась давно и бесповоротно, оставалось только петь и танцевать, чтобы совсем не замерзнуть.
«Соломенная шляпка», «Небесные ласточки», «Мэри Поппинс, до свидания!», «31 июня» — фильмы, поставленные Леонидом Квинихидзе.
Можно по-разному относиться к этому режиссеру, которого судьба занесла потом в Крым, — он недолго и, в общем-то, бесславно возглавлял наш Украинский музыкальный театр, получив в подарок от крымских властей немалые деньги из народного кармана на роскошный дом в Белоглинке. Но даже это вряд ли помешает поблагодарить Квинихидзе за фильмы, не ухудшающие, а улучшающие настроение, идущие на телеэкранах в течение многих лет. Кроме него, разве что Марк Захаров настойчиво работал в те годы на телевидении в таком жанре.
Сын советского режиссера, Александра Файнциммера (постановщика «Овода», «Трактира на Пятницкой», «Девушки с гитарой»), Квинихидзе сумел объединить вокруг себя многих талантливых людей, создать команду, творившую легко и красиво. Режиссеру, в общем-то, нужно было делать одно — не мешать. Не мешать мастеровитым актерам хорошо делать свое актерское дело. Он и не мешал, с удовольствием наблюдая за находками ярких и самодостаточных лицедеев, купавшихся в драматургии Эжена Лабиша, сочинившего историю о шляпке из итальянской соломки.
Именно с роли Фадинара в «Соломенной шляпке» начался взлет Миронова как ярчайшего телевизионного актера, начался очередной этап его всенародной славы. Остап Бендер в «12 стульях», министр-администратор в «Обыкновенном чуде», Флоридор и Селестен в «Небесных ласточках», роли в «Льве Гурыче Синичкине» и «Трое в лодке, не считая собаки» появились позднее, пошли, как говорится, косяком, обоймой.
В 1974 году, когда снималась «Соломенная шляпка», Миронов женился второй раз — на Ларисе Голубкиной, поэтому ему достаточно легко было исполнять быстро ставший знаменитым шлягер про Иветту, Лизетту, Мюзетту и прочих веселых спутниц уходящей холостяцкой жизни.
Если судить по воспоминаниям современников, а особенно современниц, у Андрея Александровича дам сердца было ничуть не меньше, чем у его героя, неунывающего жуира и фата Фадинара.
Интересно, что стихи к многочисленным песням «Соломенной шляпки» сочинил не кто иной, как Булат Шалвович Окуджава собственной персоной. Он тоже, вероятно, знал, о чем писал. Конечно, дуэт ведущих, которые пели здесь бесконечно ни к селу ни к городу, был безбожно затянут. Но в лучших образцах удалась и легкая грусть, и милая беззаботность. Оказывается, Окуджава был тот еще проказник и умел хорошо писать не только об Арбате и десятом десантном батальоне, о том, что «здесь птицы не поют, деревья не растут».
Птицы как раз пели, деревья росли, рядом зеленела травка, а на ней паслась пресловутая лошадка, опрометчиво сжевавшая изящное изделие из итальянской соломки. На этом беззаботном фоне вовсю резвились актеры.
Съемки велись в интерьерах старинного петербургского здания, где расположился Дом литераторов. Поэтому и актеров петербургских (тогда ленинградских) в картине было немало. Один из самых интеллигентных артистов страны, Владислав Стржельчик, носился в роли будущего тестя Нонанкура с миртовым деревом в руках (дерево символизировало спорную невинность его дочери). Ефим Копелян, чей голос незадолго до «Шляпки» стал всесоюзно известен в качестве «информации к размышлению» в сериале «Семнадцать мгновений весны», играл здесь смешного ревнивца, который все время парил ноги в то время, как жена парила ему мозги.
Свою первую роль в кино — итальянского певца Нинарди — сыграл юный Михаил Боярский. Более опытная коллега по театру имени Ленсовета Алиса Фрейндлих патронировала начинающего Мишу, в дальнейшем это наставничество вылилось в служебный театральный роман.
Отметился здесь и еще один «ленсоветовец» — верный болельщик футбольного «Зенита», тогда еще молодой Сергей Мигицко в роли кузена, постоянно лезущего на грядки. Свою последнюю роль в кино — глухого дядюшку Везине — сыграл в «Шляпке» смешной Александр Бениаминов, который никогда не мог запомнить авторский текст и постоянно нес вполне убедительную отсебятину.
Московские же актеры прибывали на «Красной стреле», плотно завтракали в «Астории», а затем начинали на съемочной площадке импровизировать. А ведь серьезные были люди! Миронов в свое время играл в кино самого Фридриха Энгельса, Игорь Кваша в том же кино был Карлом Марксом, к тому же изображал на сцене «Современника» пламенного большевика Якова Михайловича Свердлова, а Козаков… Михаил Михайлович тогда не знал, что ему предстоит воплотить на экране нетленный образ железного дровосека революции — Феликса Эдмундовича Дзержинского. Козаков придумал своему герою Ахиллу де Розальба нетрадиционную сексуальную ориентацию, направленную на Фадинара. Миронов же, в свою очередь, отплатил ему сполна — в один из съемочных дней, находясь спиной к камере, в самый серьезный момент улыбнулся и показал Козакову… ряд золотых зубов, использовав для этого фольгу от шоколада. Козаков, естественно, раскололся, результатом чего явился здоровый смех, и 50 метров пленки были безнадежно испорчены.
Все артисты проявляли на съемках просто-таки чудеса веселого самозабвения. В «Соломенной шляпке» Андрей Миронов впервые сел на лошадь — и сразу поскакал, как заправский наездник. Солидный Стржельчик кричал режиссеру: «Ленечка, у тебя я готов сниматься даже с подносом!» Людмила Гурченко решительно брала реванш за то десятилетие, когда ее не снимали, Зиновий Гердт больше напоминал мудрого еврея, нежели французского мэра. А в эпизодической роли простого фонарщика засветился один из самых известных отечественных драматургов — Михаил Рощин, автор «Валентина и Валентины» и «Старого Нового года». У него тогда был бурный роман с Екатериной Васильевой, снимавшейся в «Шляпке», и он приехал к ней, а заодно и в кино отметился, сочетая приятное с полезным.
«Соломенная шляпка» сослужила Миронову и Гурченко не только хорошую службу. Режиссер Эльдар Рязанов не утвердил их обоих по причине легковесности и водевильного имиджа на роли Жени Лукашина и Нади Шевелевой в «Иронии судьбы». Но по этой же самой иронии судьбы Рязанов как бы извинился перед ними, вставив в свою всенародную сказку фрагмент из «Соломенной шляпки», которую герои смотрят по телевизору в волшебную новогоднюю ночь.
…А накануне этого Нового года ушел из жизни Исаак Шварц — прекрасный композитор, написавший замечательную музыку к «Соломенной шляпке».
Вспоминая о замечательном фильме, хочется светло вспомнить и чудесного композитора, знавшего профессию от и до. Его мелодии будут жить долго, как и отличные фильмы, снятые в той, другой жизни. Такие, как «Соломенная шляпка».